|
|
Оказывается, пищевые запреты на мясоедение существовали задолго до появления основных мировых религий. Правило «Своих поедать нельзя» работало почти во всех древних культурах. Это, хотя и с большой натяжкой, можно считать истоками вегетарианства. С натяжкой – потому что, несмотря на верный принцип, идентифицирующий животных как «своих» - древние культуры таковыми считали далеко не всех.
Принцип покровителя
У многих народов Африки, Азии, Америки и Австралии существовал или существует тотемизм – отождествление своего племени или рода с определенным животным, которое считается предком. Конечно же, своего предка запрещено есть. У некоторых народов существуют легенды, объясняющие, как возникли подобные представления. Пигмеи мбути (Демократическая Республика Конго) говорили так: «Один человек убил и съел животное. Неожиданно он заболел и умер. Близкие умершего сделали вывод: «Это животное – наш брат. Мы не должны трогать его». А народ гурунси (Гана, Буркина-Фасо) сохранил легенду, герой которой по разным причинам был вынужден убить трех крокодилов и из-за этого лишился троих сыновей. Так выяснилась общность гурунси и их тотема-крокодила.
Нарушение пищевого запрета у многих племен воспринимается так же, как нарушение запрета сексуального. Так, в языке понапе (Каролинские острова) одним словом обозначается инцест и поедание тотемного животного.
Тотемами могут быть самые разные звери: например, у разных родов мбути это шимпанзе, леопард, буйвол, хамелеон, разные виды змей и птиц, у народов Уганды – обезьяна колобус, выдра, кузнечик, панголин, слон, леопард, лев, крыса, корова, овца, рыба, и даже боб или гриб. Народ оромо (Эфиопия, Кения) не ест большую антилопу куду, потому что верит, что она была создана богом неба в один день с человеком.
Часто племя делится на группы – их этнографы называют фратриями и кланами. Для каждой из групп пищевые запреты свои. У одного из австралийских племен в штате Квинсленд люди одного из кланов могли есть опоссумов, кенгуру, собак и мед определенного вида пчел. Для другого клана эта пища была запретной, но им предназначались эму, бандикут, черная утка и некоторые виды змей. Представители третьего ели мясо питона, мед другого вида пчел, четвертого – дикобразов, равнинных индеек и так далее.
Нарушитель будет наказан
Не стоит думать, что нарушение пищевого табу для представителей этих народов станет лишь пятном на совести. Этнографы описали немало случаев, когда за подобный проступок им приходилось расплачиваться жизнью. Жители Африки или Океании, узнав, что они по неведению нарушили табу и съели запретную пищу, в течение недолгого времени умирали без видимых причин. Причиной становилась вера в то, что они должны умереть. Иногда во время агонии они издавали крики съеденного ими животного. Вот рассказ об австралийце, съевшем запретную для него змею, из книги антрополога Марселя Мосса: «В течение дня больному становилось всё хуже и хуже. Потребовалось трое мужчин, чтобы удерживать его. Дух змеи угнездился в его теле и время от времени с шипением исходил от его чела, через рот…».
Но больше всего пищевых запретов, связанных с нежеланием перенять свойства поедаемых животных, окружало беременных. Вот лишь несколько примеров таких запретов, существовавших у разных славянских народов. Чтобы ребенок не родился глухим, будущей матери нельзя было есть рыбу. Чтобы избежать рождения близнецов, женщине не надо есть сросшиеся плоды. Чтобы ребенок не страдал бессонницей, запрещалось есть заячье мясо (по некоторым поверьям, заяц никогда не спит). Чтобы ребенок не стал сопливым, не разрешалось есть грибы, покрытые слизью, (например, маслята). В Добрудже существовал запрет на поедание мяса животных, задранных волками, иначе ребенок станет вампиром.
Съешь - и навредишь себе или окружающим
Известный запрет не смешивать мясную и молочную пищу свойственен не только для иудаизма. Он широко распространен, например, у скотоводческих народов Африки. Считается, что в случае, если мясное и молочное будет смешено (всё равно – в посуде или в желудке) коровы погибнут или, по крайней мере, потеряют молоко. У народа ньоро (Уганда, Кения) интервал между принятием мясной и молочной пищи должен был достигать не менее 12 часов. Масаи каждый раз прежде, чем перейти с мясной пищи на молочную, принимали сильное рвотное и слабительное средство, чтобы в желудке не осталось и следа прежней пищи. Народ шамбала (Танзания, Мозамбик) опасался продавать молоко своих коров европейцам, которые по неведению могли смешать в своем желудке молоко и мясо и этим вызвать падеж скота.
У некоторых племен существовал полный запрет на употребление мяса тех или иных диких животных. Народ сук (Кения, Танзания) считал, что если кто-то из них съест мясо дикой свиньи или рыбу, то его скот перестанет доиться. У живущих по соседству с ними нанди запретными считались водяной козел, зебра, слон, носорог и некоторые антилопы. Если от голода человек был вынужден съесть кого-то из этих животных, то ему запрещалось после этого пить молоко в течение нескольких месяцев. Пастухи-масаи вообще отказывались от мяса диких зверей, охотясь только на хищников, нападавших на стада. В прежние времена антилопы, зебры и газели безбоязненно паслись рядом с масайскими деревнями. Исключениями были антилопа канна и буйвол – масаи считали их похожими на коров, поэтому позволяли себе их есть.
Пастушеские племена Африки часто избегали смешения молочной и овощной пищи. Причина та же: считалось, что это вредит скоту. Путешественник Джон Хеннинг Спик, открывший озеро Виктория и истоки Белого Нила, вспоминал, что в негритянском селении ему не стали продавать молоко, потому что видели, что он ел бобы. В конце концов, вождь местного племени выделил для путешественников одну корову, молоко которой они могли пить в любое время. Тогда африканцы перестали бояться за свои стада. Ньоро, поев овощей, могли пить молоко лишь на следующий день, а, если это были бобы или батат – только через два дня. Пастухам же вообще запрещалось есть овощи.
Разделение овощей и молока строго соблюдали масаи. У них полный отказ от овощей требовался от воинов. Масайский воин скорее погиб бы от голода, чем нарушил этот запрет. Если же кто-то всё-таки совершил такое преступление, он лишился бы звания воина, и ни одна женщина не согласилась бы стать его женой.