Молодость – лучшее время для осуществления любой мечты, даже если эта мечта кажется кому-то нереальной. Вике Валиковой – 27, она врач-инфекционист из Уфы, и она решила построить клинику в бедной тропической стране. Хотя в этой истории все намного интереснее.
«Я летела домой из Гаити, где проработала 4 месяца врачом-волонтером. У самолета неожиданно загорелся один из двигателей, нас начало кренить и трясти, а я стала писать список того, что я сделаю, если останусь жива.
Самолет, к счастью, вернулся в аэропорт, нас пересадили на другой рейс. Первым пунктом в том списке было «Скажу родителям, что я их сильно люблю», вторым – «Построю больницу для бедных в Гватемале».
Тогда, в самолете, эта идея впервые пришла тебе в голову?
Нет, она зрела еще с момента моего пребывания в Гондурасе – там я тоже работала волонтером. Я ловила себя на мысли, что сильно скучаю по маленьким зеленым деревням Гватемалы, детям, всегда жаждущим поиграть с тобой, вечно беременным женщинам. Я думала, да, когда-нибудь осуществлю эту идею. «Может, через 20, может, через тридцать», как поет Ляпис Трубецкой. Но тогда, в самолете, я отчетливо поняла, что жизнь может оборваться в любой момент, и не нужно откладывать свои мечты в долгий ящик. Так мы и начали полгода назад. С плана на бумажке – до настоящего проекта.
«Мы» – это, как я понимаю, команда добровольцев. Расскажи, пожалуйста, о людях, вовлеченных в проект. Чем занимаются волонтеры? Существует ли потребность в рабочей силе на данном этапе?
У нас замечательная команда. Я часто говорю, что проект – это люди. И у нас все получится именно благодаря тому, что мы все верим: то, что мы делаем, изменит жизнь большого количества местных жителей.
На сегодняшний момент существует две группы волонтеров: дистанционные – это наши переводчики, сметчики, юристы, дизайнеры, редакторы, проектировщики, логисты и многие другие. Они помогают нам вести проект, делают огромное количество работы не выходя из дома. Вторая группа – это те люди, которые едут в Гватемалу в июле этого года. В основном, это строители и медики – т.е. люди, которые будут строить и обслуживать клинику.
Проект растет каждый день и потребность в рабочих руках растет вместе с ним. Сейчас, когда мы запустили сбор средств на «Бумстартере», помощь особенно нужна.
Насколько поддерживают идею строительства клиники местные жители, готовы ли помогать?
Местные жители верят в нас и поддерживают. Конечно, ведь мы – это их надежда на лучшую жизнь. Жизнь с уверенностью, что если что-то произойдет, им будет, куда обратиться за помощью.
С момента, когда наш проект был представлен на рассмотрение администрации и совету общин, мы ставили условие, что будем начинать строительство только если местные жители будут с нами сотрудничать. Очень важно, чтобы люди понимали: это их клиника, которую они должны беречь. Каждый мужчина деревни обязан отработать на стройке 5 полных дней. Кроме того, администрация предоставляет нам участок земли и строительные инструменты.
Как обстоят дела с медициной в том районе, где ты собираешься строить клинику? Неужели нет даже медицинского пункта?
Сентинела – удаленная деревня, там нет ни медпунктов, ни поликлиник, ни врачей. Ни роддома, ни даже акушерки. До больницы – 6-8 часов по бездорожью. Это на машине. А машин там нет. Люди ходят пешком, иногда не успевают дойти.
Вика, согласись, «специалист по тропической медицине» – весьма необычный профиль для врача из России. Почему ты выбрала эту специализацию?
Я люблю инфекционные болезни за обилие диагностики. Мне нравится отгадывать загадки. Ну и еще – в инфекционных болезнях часто встречаются яркие кожные проявления. Это означает, что ты, просто посмотрев на человека, знаешь, что с ним такое.
Тропические болезни – это раздел инфекционных – самый, на мой взгляд, интересный: больше всего мне нравится работать с паразитарными заболеваниями. Кроме того, я очень не люблю рутину и стараюсь все время учиться новому.
Ты интересно описываешь «прелести» работы врача-инфекциониста. А ведь многие боятся посещать страны третьего мира даже в туристических целях – якобы всегда есть риск поймать опасное инфекционное заболевание. Что ты об этом думаешь?
Они абсолютно правы. Риск поймать Эболу в Сьерра-Леоне однозначно выше чем, например, в Уфе. Другое дело, если люди боятся того, чего нет, например, желтой лихорадки в той же Гватемале. Ее там нет, поэтому и риска нет.
Я много путешествовала и считаю, что люди, которые планируют ехать за границу, должны грамотно подходить к планированию путешествия. И не просто покупать новый купальник и цистерны солнцезащитного крема, а обязательно делать все необходимые прививки и с умом собирать дорожную аптечку.
А что в твоем случае перевесило инстинкт самосохранения туриста – желание помочь, медицинский интерес или что-то еще?
Я буду откровенна и скажу, что не сразу пришла к желанию посвятить свою жизнь помощи странам третьего мира. Изначально это был просто «интересный опыт»: я думала, что поработаю годик и вернусь, утроюсь в частную клинику и буду работать, консультируя больных по медицине путешествий и паразитологии. Но все получилось иначе. Увидев жизнь в странах третьего мира изнутри, прочувствовав всю боль и отчаяние тех, у кого нет возможности получить самую элементарную медицинскую помощь, при этом нет надежды на то, что ситуация когда-нибудь изменится, – я твердо решила, что я не могу просто взять и бросить этих людей.
Вика, а какие они, гватемальцы? Чем живут, какой философии придерживаются?
Гватемальцы – это прекрасный народ. Это маленькие люди (средний рост – 150 см) с огромным сердцем. Я часто вспоминаю своего пациента с диабетом, Симона, которого я навещала дома каждый день. Он каждый раз давал мне банан – знаете, такие большие, их еще называют «бананы-мачо», которые нужно жарить. Когда тебе нечего отдавать, но ты отдаешь то последнее – это показывает тебя настоящего.
Женщины в Гватемале носят национальные одежды. Это традиционная юбка-корто, кусок ткани, несколько раз обернутый вокруг бедер, перевязанный расшитым поясом, и блузка, украшенная разноцветными лентами. Довольно легко определить, из какого региона страны пришла к тебе пациентка, – в зависимости от области меняется длина и цвет юбок.
Люди в Гватемале очень простые. Дети веселые и смышленые. Любимая игра – сделать воздушного змея из пластикового пакета и палок и запускать его всей деревней. Кстати, в Гватемале есть праздник – день, когда они запускают огромных круглых летучих змеев – их называют кометами. Летучие змеи бывают размером с дом. Что интересно, они действительно взлетают.
Не раз, наверное, тебя спрашивали о том, почему Гватемала, а не глухая деревушка России. А как ты считаешь, проще или сложнее было бы строить больницу в глубинке нашей родины?
Зная хорошо эти две страны, я могу сравнивать. Да, в России, возможно, много проблем. Но если ты заболел – сирота ты, бомж или богач – ты можешь попасть в больницу, где за тебя будут бороться врачи. Я работаю в инфекционной больнице, здесь большой поток именно тех, кто, как говорится, «сам себя заболел» – наркоманы и алкоголики. Лечим. Право имеют.
В России есть родильные дома. Ни одна моя знакомая не рожала вне больницы – без ее на то желания, естественно. В наших сиротских домах детей кормят! Пусть плохо, невкусно, но кормят! Не раз мы с нашими ребятами помогали приютам. Так вот, даже не все детские дома принимают поношенную одежду или неновые игрушки.
В России все лучше, чем вам кажется. Да, скорая ехала не 5 минут, а 15. Но приехала. У всех нас есть проблемы, но в Гватемале они все абсолютно другого порядка.
Я много раз предпринимала в России попытки что-то сделать, кроме того, что уже делаю, – работаю за 20 тысяч рублей в приемнике, с гепатитами и свиным гриппом, сутки через сутки. Например, я предложила бесплатно оказывать медицинскую помощь живущим в центре «БОМЖ» в Уфе. Мне сказали: «Спасибо, не надо».
Я не против построить клинику здесь. Но попробуем соблюсти несколько условий, которыми я руководствовалась в Гватемале: на 20 000 населения нет ни врача, ни медсестры. До больницы, поликлиники или ФАПа – более 100 км и более 6-ти часов пути. 60% детей голодают. Женщины рожают дома, на земляном полу, в одиночестве.
Мне без разницы, где помогать. Так вышло, что я оказалась в том месте, в то время, и я решила не закрывать глаза на увиденное. Я не знаю, правильно это или нет.
Никого не возмущают те, кто не помогает вообще никому. Тетки в норке и лабутенах, мужики на поршах. Те врачи, что вкалывают ботакс и делают грудь толстосумам. Возмущаю почему-то я. Но я не остановлюсь, потому что я считаю, что делаю все по совести.
Вика, а какой образ жизни ведешь ты? Занимаешься ли спортом, какой выбрала для себя тип питания? Что для тебя важно, чтобы оставаться здоровой?
С момента жизни в монастыре при диспансере на Гаити я веду довольно аскетичный образ жизни. Я не покупаю новые вещи, не смотрю телевизор. Я шесть лет была вегетарианкой, год веганом, еще восемь месяцев сыроедом. Потом, во время учебы в Бельгии, стресс, обилие вафель и шоколада выбили меня из колеи. В Гватемале я, несмотря на мою любовь к чичарону – местному мясному блюду – снова перешла на вегетарианство. Это вышло не по моей воле – нам просто по факту негде было хранить мясо: не было света, соответственно, и холодильника. Мы ели кукурузу, бобы и овощи. И вообще я считаю, что не совсем правильно есть перепелок и фуа-гра, когда местное население голодает.
Я занимаюсь латино-американскими танцами. Мне очень нравится бачата, кумбия и меренге – мечтаю научиться хорошо танцевать сальсу. Еще я регулярно хожу в бассейн и бегаю. Мы с моим товарищем организовали сообщество «БегУфа», в котором каждый может найти себе компанию для пробежек. Мне кажется, думать о своем здоровье сейчас, пока ты молодой, – это очень важно.