Физик-теоретик, актёр, имеющий красный диплом, водопроводчик со стажем, штукатур, дизайнер, сценарист, режиссёр-авантюрист. Дмитрий Петрушков, соучредитель вегетарианского кафе «Ауровилль», за всю жизнь сменил с десяток профессий. Ироничный и честный, он рассказывает о своих поисках и провалах, о любимом деле и ощущении себя в пространстве, о миссии «Ауровилля» и о том, чему он научился в Индии.
«Меня по жизни заставали разные увлечения. Когда-то я очень хотел быть моряком и многие годы мечтал поступить в Макаровку. Но за пару месяцев до поступления вдруг прочитал книжку про Эйнштейна, решил стать физиком и поступил в Политех. Спустя четыре года из Политеха меня погнали. Тогда поступил в театральный институт, учился хорошо. С гордостью положил свой красный диплом в стол, и лежит он там по сей день, и никто никогда более не глядел на него (смеётся)!»
То есть после обучения вы не работали по специальности?
Мало. После института направил стопы к своему первому мастеру, Зиновию Яковлевичу Корогодскому, в его новый театр – «Театр Поколений». Каким-то чудом, в начале 90-х, в самое голодное и трудное время, театр продержался целый год, но потом и его свалила перестройка, артисты, оставшись без зарплаты, поразбежались, и я метнулся в водопроводчики. В принципе, это тоже творческая специальность. И я был рад, что по-прежнему кормлю семью – хоть не словом, но делом.
А любимое дело – какое?
Ну, в то время, – актёрство, театр. Дело, которое хоть какое-то отношение имеет к шоу-бизнесу (смеётся).
Проработав рабочим 12 лет, я сказал себе: всё, что угодно, только не стройка. За это время я уже успел испробовать сто специальностей и жил довольно весёлой жизнью. Но когда приходишь в театр как зритель, начинаешь чувствовать что-то вроде ревности.
И сейчас тоже?
Сейчас нет, сейчас я все-таки уже пожил, и от зависти стал более свободен.
Когда я решил твердо завязать со стройкой, вдруг (хотя ничего не бывает «вдруг») меня зовут на Ленфильм. Великому Алексею Юрьевичу Герману нужны театральные режиссёры, чтобы снимать фильм «Трудно быть Богом». Спрашивают: «Есть режиссерский опыт?» Я вру, что – да. И он берет меня к себе стажёром. Продержался я там недолго – выгнали за бессмысленность, толку от меня было маловато. Но с таким орденом, что я режиссёр от Германа (никто не знал, что я там разводил массовку) один мой друг-киношник, чуть не силой, затолкнул меня в сериал «ОБЖ» на Пятом канале. Я пошёл туда в панике, вообще не имея представления о том, как снимать сериал. Первый день спас оператор. Пока я вдохновенно носился по площадке, громко размахивая руками, он тихо развёл и снял все сцены за меня. Детки-артисты надо мной весьма куражились. Второй день работалось посноровистей, на третий был уже почти «мастером», и в итоге отснял там 25 серий.
Очевидно, я всегда в какой-то мере был авантюристом, но таким, знаешь, трусливым авантюристом (смеётся). Глаза боятся, руки делают. Во многом благодаря «ОБЖ» я научился писать сценарии.
Как-то использовали это умение?
Да, написал 2 полнометражных сценария. Разумеется, в письменный стол. К красному диплому. Эти работы я люблю, и считаю хорошим поводом для артхаусного кино, но… Кто сейчас даст на артхаус денег. Зато я прожил еще один интересный отрезок жизни.
Вам сейчас хотелось бы играть на сцене?
Видишь ли, два года назад, еще до создания кафе, сильно соскучившись по театру, я выпустил моноспектакль. Утолил этим свою жажду: лет 15 я болел Хармсом – сочинил, наверное, штук пять вариантов сценария, и всё руки не доходили. И вдруг понял, что никогда не сделаю этот спектакль, если не сделаю его сейчас. Моноспектакль называется «Часть Мыра». Один раз сыграл премьеру и еще пару раз читал отрывки.
Почему всего несколько раз?
Жизнь отвлекает и бросает в разные места. От разболтанности это, наверное, или от не здоровой кармы… Постоянно находятся дела, что поважнее моих театральных потуг. То, что сейчас меня увлекло, – весь этот поток, связанный с кафе, – он для меня сейчас интереснее. К тому же кафе –это тоже спектакль.
У вас же есть возможность показать спектакль здесь, в кафе…
Да, конечно. Но реанимация этого проекта требует времени, которого пока нет. Да и не проблема, если этот спектакль так и недоувидит свет. Я спокойно отношусь к его «шедевральности».
Как сказала одна наша очень умная официантка, сейчас эпоха самодеятельности. И в этом нет ничего плохого. Зрителями в Филармонии мы уже отсидели, и я, при всей моей трепетной любви к Филармонии, очень хорошо отношусь и к тем людям, которые пытаются что-то изобразить самодеятельно. Если человеку хочется играть на скрипке – не важно, что он не Коган. Человек должен производить какую-то хорошую энергию в пространство Вселенной. И, пожалуй, больше от него ничего не требуется.
Как вы себя осознаёте в пространстве? Как проявляете это сегодня?
Если бы я знал, когда принимался за это дело (строительство кафе), с каким количеством трудностей столкнусь, то, наверняка сдрейфил бы. Но ресурсы моего организма оказались больше, чем я думал. Даже, может быть, не столько ресурсы моего организма, сколько самого дела, самого этого замысла. Ибо когда я начинаю буксовать, помощь приходит из Ниоткуда. Я очень хорошо стал понимать, что есть вещи, которые должны быть сделаны для чего-то кем-то. Это кафе не просто наш с соучредителями бизнес, а заведение, которое необходимо в это время, в этом месте, и не только для нас, а для многих хороших людей. Я нахожусь в фундаменте этого всего, но если бы не было меня, был бы кто-то другой. Когда ты понимаешь свой масштаб, то это хороший предмет для внутреннего роста, для сбивания каких-то амбиций и осознания своего эго, которое всё время хочет сказать: «Я, я это создал, я это заложил, я основоположник».
За что вы отвечаете в «Ауровилле»?
В первую очередь я отвечаю за строительство и первоначальный импульс. Когда я летел из Индии, познакомился в самолёте с нашим первым шеф-поваром, весьма приветливым индийцем Навином. Он-то и предложил мне создать вегетарианское бистро. Я свысока буркнул ему что-то типа того, что не на того напал, и в трактирщики подаваться не собираюсь. На том и порешили. Но после я имел неосторожность рассказать об этом предложении Ксении и Виктору, у которых в мечтах всегда маячило создание кафе. «Эврика, – закричали они, – подать сюда Навина!». Я сказал: «Хорошо, помогу вам в ремонте, а месяца через 3-4 сбегу опять в кино». Ну, как говорится, коготок увяз – всей птичке пропасть… В декабре будет уже два года, как я практически живу в этом помещении и этим делом.
Какая сейчас миссия у «Ауровилля», есть ли она?
Город Ауровиль принимает людей с разной обусловленностью, но с одним будущим. Речь идет о духовном росте и процветании. Люди приходят с разным опытом, с разными религиями, с разным пониманием того, как надо, но в целом всё равно есть что-то общее. И вот нащупать эту общность и есть цель самого города. Так мне кажется.
Для меня важным в определении нашей роли является слово «мост». Люди и народы накопили так много различий, что пора искать сходства. Мне нравится слово «дом». Еще мне нравится слово «творчество». Очень важно понимать, что мы не копируем сам город Ауровиль. Мы есть импровизация на тему.
Каково ваше отношение к городу Ауровилю?
Мы были там всего 5 дней, и могу сказать, что это очень смелый и очень важный для планеты эксперимент, попытка воплотить утопию. И таких экспериментов сейчас становится всё больше и больше, начиная от экопоселений и заканчивая трансформациями в самих государственных устройствах. Мир так или иначе идёт к высветлению всей ауры планеты. То ли накопилась критическая масса, как говорят физики, то ли архангелы наверху договорились, но я чувствую даже энергетически, что поток интуиций людей становится всё мощнее, и многие люди становятся легче и светлее. Конечно, в мире продолжают происходить чудовищные вещи: войны, нищета, страх, обман… Это то, что ты не можешь изменить мгновенно и глобально. Но если только вокруг тебя ситуация облегчается – это уже большое дело. Это всё, что ты можешь сделать в рамках своего могущества.
Чем вы занимались в Индии?
В 2013 году мы с Виктором узнали про Университет Единства Аммы и Багавана. Багаван – это действительно просветлённый человек, аватар, с невероятной энергетикой. Амма и Багаван концентрируют на себе и передают в массы мощный космический поток.
Мы с Витей купили билеты в Индию, зарегистрировались на процесс и поехали. И там нам, простите за выражение, хорошенько вправили и почистили мозги. Нас научили, как посмотреть вовнутрь себя и вынести оттуда мусор. Ты обнаруживаешь в себе и плохие, и хорошие программы. Поначалу это не просто увидеть. Но все откровения сопровождаются очень мощной эмоциональной энергией: либо это смех, или восторг – такой, что ты прыгаешь до потолка от того, что тебе открылось, – либо рыдания, раскаяние, прощение, либо видение света. Всегда по-разному. И тут уж сомнений в том, что с тобой происходит серьезная душевная трансформация, – нет…
После процесса до самолета было несколько дней, и мы поехали в Ауровиль.
Можете ли вы объяснить, почему так происходит, что вы регулярно меняете сферу деятельности?
Что интересно, я это заметил сейчас, в разговоре с тобой. Кто-то более осознанно существует, а кого-то застигают события. Вот меня они как раз застигают (смеётся)! Но когда в жизни происходит перемена, она очень долгожданна и радостна. Даже с кафе у меня так было. В то время я считал, что я артист, что я наконец-то вернулся в свое русло: сделал спектакль, начал сниматься в кино. Я уезжал из Индии и рассчитывал на своё скорейшее процветание. Думал, случится чудо, меня завалят работой, мои сценарии начнут снимать в кино, закупать тоннами в Голливуде. И вот три месяца ни одного звонка со студии. Очевидно, у космических сил были другие на меня планы. И то, что я попал на строительство кафе, было отчасти от безысходности: мне нечем заняться – так и быть, помогу организоваться и делать ремонт. Так сюда и «влип».
Как вы относитесь к этому?
У Рам Дасса есть такое выражение, что нужно иронично относиться к драме собственной жизни (смеётся). В Индии нас научили такому разгрузу по отношению к тому, что с тобой происходит. С одной стороны, ты серьёзные вещи делаешь, с другой – нет никакой проблемы, если что-то не получается. Проблему создаёт твоё желание идеального. А идеального не бывает – ты делаешь то, что можешь. Идеальное есть обещание того, что это будет безопасно. Наш ум отчасти устроен из страха, боится неизвестного, пытается сделать так, чтобы всё было предсказуемо, регламентированно, чтобы пазлик подходил к пазлику… А в карме твоей прописано, предположим, иначе. И что теперь?.. Делай то, что можешь. И получай удовольствие.
Вашему кафе год. Что изменилось за год? Чем стал ваш «Ауровилль»?
Для меня этот проект стал проектом не сразу. Сперва это было просто началом бизнеса. Потом я понял, что это еще и эксперимент по «выращиванию» людей. Мой друг, моя супруга и я – вроде бы три близких и до боли знакомых человека – иной раз с большим трудом учимся понимать и слышать друг друга, принимать (ибо у каждого свой «Ауровилль»), прощать ошибки, договариваться. Это оказалось для нас важным трансформационным опытом, чисто личностным.
И мне сдается, кое-что у нас получается. Мы создали хорошую душевную семейную атмосферу в первую очередь внутри коллектива. Это, конечно же, перетекает и в кафе, нашим гостям, многие из которых уже просто друзья. Мы непрофессионалы, но зато нам удалось избежать каких-то профессиональных клише.
Мне бы хотелось создать среду, которая могла бы воспроизводить самое себя. Во многом эти вещи рождает расплывчатое, вроде бы, понятие – атмосфера. Однако только она позволяет жизни пространства эволюционировать легко и красиво.
Кафе – это ваша конечная остановка в плане «трудоустройства», или вы готовы к переменам?
Я об этом думал. При всём том, что я очень привязан к этому месту, знаю: рано или поздно оно меня отпустит. И я к этому готов.
Беседовала Анастасия Балашевич