Дмитрий Остапчук – художник, его супруга Лианна – педиатр, руководитель проекта дополнительного образования для врачей и муза своего любимого. Не так давно завершилась персональная выставка работ Дмитрия в штаб-квартире Организации Объединенных Наций в Вене. Супруги рассказали Vegetarian, как отказ от мяса повлиял на предпочтения палитры и сюжетов в картинах, что основа здорового образа жизни заключается в здоровом мышлении, и почему лучше избегать сочетания черного и красного цвета в одежде.
Как вы стали вегетарианцами?
ХЛ: К вегетарианству мы пришли через три месяца после того, как познакомились и стали общаться. Это было в 2009 году. Нам было 35 и 40 лет. Мы заметили, что нам становится плохо от мяса. Морально-этические характеристики не были первичны. Изначально это было «нет» от организма. Мы попробовали не есть мясо – и стало легче. Так мы постепенно перешли на вегетарианство. Ели рыбу некоторое время, но потом и от нее отказались. Все это время ели молочные продукты. Был период, когда год не ели молочные продукты, замечательно себя чувствовали, но потом вернулись к ним. Мы ставим на себе эксперименты, и организм сам диктует, что нам лучше, а мы просто не перечим. Мы почти сразу перестали употреблять алкоголь. Стало понятно, что алкоголь тоже сопряжен с неприятными ощущениями.
ОД: Я курил больше 20 лет, и очень хорошо помню, как реагировал организм в те моменты, когда я собирался бросать курить. Сейчас я не курю, и это было сознательно принятое решение. И раньше с мясом были такие же ощущения, как с сигаретами. Точно так же, если день не поесть мясного, начиналось легкое беспокойство, которое мешало сосредоточиться на чем-либо. Мясо реально действовало как зависимость, висело доминантой, красной лампочкой в мозгу. Вся симптоматика зависимости была на лицо. Можно провести эксперимент. Если человеку, который серьезно сидит на мясе, представить, что он не будет некоторое время есть мясо, и у него внутри начинается легкое беспокойство, то это означает, что он подсажен. Это зависимость, от которой мы легко избавились.
Как окружение отреагировало на подобные перемены в вашей жизни?
ХЛ: Самое интересное, что потом моя мама и мой брат перешли на вегетарианство, а затем и брат Дмитрия и его жена.
ОД: Анамнез у нас такой – мы все были мясоедами. Потом что-то произошло на уровне тела, организма. Не было насильственного перехода и отказа. Наверное, это и помогло нам продержаться. Люди, которые переходят насильственно, испытывают большие сложности, потому что сохраняется психологическая зависимость. Но когда само тело говорит «нет», все значительно проще.
ХЛ: Первое время, когда сами отказались от мяса и ощутили, как это здорово, мы очень активно выступали против мяса, пытались кому-то что-то рассказать и доказать. А потом поняли, что человек сам должен прийти к этому решению, и если это будет насильно от ума, волевое решение, то всегда будет желание закончить этот эксперимент. Но когда отказ происходит естественно, значит, просто пришло время.
Дмитрий, Ваша жизнь как художника как-то изменилась после отказа от мяса?
ОД: Я стал видеть больший спектр цвета. Изменилась картинка природы. Я помню, как было раньше. А сейчас стало ярче, контрастнее, добавились полутона, переливы. Раньше были четкие, локальные цвета, и мир представлял собой набор локальных цветов, а сейчас я вижу дополнительные цвета.
ХЛ: Интересно, что пока ты ешь мясо, не замечаешь другие продукты. Когда перестаешь –обнаруживаешь, что есть салаты, каши, свекла, морковка. Нам пришлось включить фантазию и поиск. Сейчас еда перестала быть доминирующей в жизни. Мы питаемся просто и мало. Предпочтения в цветах менялись все это время. Раньше мой гардероб состоял исключительно из красных и черных вещей.
ОД: Сочетание черного и красного формирует чрезмерную стимуляция тела, когда один цвет заставляет тело ресурс создать, а другой цвет – этот ресурс утилизировать. И получается, что человек идет на границе возможного, черный с красным – это жизнь на пределе, и чувствуется это как возбуждение или тонус, а на самом деле ведет к энергетическому истощению. Вот такая иллюзия.
ХЛ: И когда у нас стали происходить изменения в пище, стали меняться и предпочтения в одежде. С начала основные цвета были синие, фиолетовые, белые. Затем добавились зеленые, желтые, оранжевые. Последним добавился красный, но уже в другом качестве, и не действовал так агрессивно, как действовал раньше. И мы на людях, которые переходят на вегетарианство, наблюдаем похожую картину предпочтения цветов.
У художника изменилось восприятие цвета. Еще что-то изменилось в творчестве?
ОД: Вижу однозначную связь между мясом и агрессией. Раньше у меня были позывы рисовать много агрессивных событийных сцен. И они сами просились, и настроение тоже было соответствующим. Сейчас хочется, наоборот, отойти от темы насилия и агрессии, как можно дальше, и прийти к теме мира. Раньше все было насыщенно постоянным стрессом, адреналином, борьбой. Сейчас удается обойтись без всего этого, и я очень рад, что ранее я не писал полотна, так как сейчас мне было бы за них неуютно. Они были бы агрессивными, толкали бы людей к не всегда положительному действию. Вслед за появлением новых вкусовых ощущений, которые приходят с вегетарианством, обостряется восприятие запаха и цвета, расширяется реальность, обостряется ум и интуиция.
ХЛ: Да, интересно, что у Дмитрия изменилась колористика картин. Нет черного цвета, нет гнетущих сюжетов и цветовых сочетаний. Это уже стало частью философии и мировоззрения.
ОД: Например, в одежде очень важно сохранять гармонию. Черного цвета в одежде не должно быть больше пятнадцати процентов. Если количество черного выходит за эти рамки, он начинает давить, становится агрессивным.
ХЛ: Пока человек ест мясо, ему не надо задумываться о сочетании продуктов. Точно так же с черным цветом. Пока он носит черный цвет, ему не надо думать, как комбинировать другие цвета. Считается, что черный подходит к любому цвету, но, на самом деле, это происходит от лени.
Лианна, вы врач, и профессия предполагает следование канонам классической медицины. Конечно, такая профессия накладывает отпечаток и на сознание. Как вы справились со стереотипами, которые формирует профессия, когда переходили на вегетарианство?
ОЛ: Мне было сложнее, так как каноны, заложенные медицинским академическим образованием, четко прописаны в голове. Но я очень хорошо помню, как нам говорили на лекциях, что рис с фасолью содержит все необходимые для организма белки и аминокислоты. Известно, что рис с фасолью был едой бедняков, которые не могли себе позволить мясо, и целые народы, например, в Индии и Латинской Америке, всю свою жизнь ели рис с фасолью, и может быть, даже меньше болели. И вот этот факт примирил меня с моим медицинским образованием. Но мой переход на вегетарианство был под контролем анализов крови! Анализы каждый раз показывали хорошие результаты. Мне была важна статистика. И в действительности накоплен уже серьезный мировой опыт, который показывает, что у вегетарианцев рождаются здоровые дети, и сами вегетарианцы живут нормально, и они здоровые люди. Интересно отмечать, что у всех наших знакомых, кто перешел на вегетарианство, исчезают хронические болезни. Другое дело, чем они будут болеть дальше, но хронические болезни уходят. И если человек отступает от режима без мяса, то хронически болезни возвращаются и обостряются.
Что для вас здоровый образ жизни?
ХЛ: Это, в первую очередь, здоровое мышление. Говорят, что к человеку, который не допускает плохие мысли о себе и о других, не прилипает зараза. Здоровое мышление – самый лучший дезинфектор.
ОД: Мир дуален. Есть энергия созидательная, и есть энергия разрушительная. Человек сам выбирает, проводником какой энергии ему становится. Если он разрушитель, то ему нравится все, что связано с разрушением. У него бывает агрессия, злоба, вспышки ярости. Очень редко другая энергия пробивается через него как приступы добра, любви, сентиментальности. Поэтому здоровый образ жизни для меня – это стараться быть проводником энергии созидания, и тогда постепенно иссякает поток энергии разрушения.
Мы живем в мегаполисе, и некоторые из нас работают в сферах крупного бизнеса, большой политики, в силовых структурах, которые предполагают насилие, агрессию и подавление – как по отношению к себе, так и по отношению к окружающим. Могут ли такие люди быть вегетарианцами, и оставаться эффективными в своей деятельности?
ОД: Существует несколько видов ведения бизнеса, и агрессивный вид далеко не самый эффективный. Например, если обратить свое внимание на принципы восточных единоборств, то мы увидим, что высшее мастерство в поединке – это победа без поединка. Самый высокий уровень мастерства – это победить без конфликта, драки и агрессии. Когда человек доходит до такого уровня бизнеса или политики, где ему достаточно принять мудрое решение, и все развернется в его пользу, ему не нужно поддерживать в себе уровень агрессии. И многие наши знакомые предприниматели, которые отказались от мяса, отмечают, что их решения стали более взвешенными, дальновидными и эффективными. Если бы человечество не ело мясо, в мире было бы значительно меньше агрессии, и понятие убийства в человеческом обществе было бы исключено, потому что убийство живого не практиковалось бы в принципе. Получается, что если мы, человечество, сейчас едим мясо, и продолжаем к этому нормально относится, то мы создаем предпосылки и допущения для войн и агрессии, убийства «человек – человек». Эта граница «животное – человек» очень тонкая, для многих людей ее практически нет. Готовность человека переступить черту и убить животное означает его готовность убить человека. В том мире, где животные друзья, любая агрессия в адрес животного или человека будет восприниматься как болезнь или нонсенс.
Беседовала Ирина Толмачёва