Все хоть раз слышали утверждения о том, что человек – хищник и должен есть мясо. Но насколько уместны такие заявления в современных условиях жизни?
Часто можно услышать такие слова: «Когда наши предки стали есть красное мясо, человеческий мозг начал расти. Охота научила нас думать. Красное мясо является частью рациона наиболее развитых видов на планете. Мясоедение – это инстинкт. Мы должны есть мясо».
Все это нам рассказывают, кажется, еще с начальной школы. Нас убеждают, что потребление мяса – это важный шаг в нашей эволюции как вида, что есть мясо – значит жить согласно нашему месту в пищевой цепи.
Но мясо, которое мы едим сегодня – это мясо животных, выращенных на фермах и убитых на бойнях. И это мясо подается нам прямо в руки, нарезанное ломтиками и приправленное петрушкой, лежит в аккуратных упаковках на полках в супермаркетах, кладется в булочки в точках фаст-фуда.
Сегодняшнее мясо имеет мало общего с тем мясом, которое наши предки добывали охотой, и современные процессы превращения живого животного в кусок мяса полностью отличаются от того, как это было раньше.
Тем не менее, в публичном дискурсе коннотации охоты, эволюции и господства над природой все еще неразрывно связаны с потреблением мяса.
Все эти рассуждения о поедании мяса связаны с концепцией «исключительности человека», согласно которой люди стоят выше всех остальных живых существ.
Люди уверены, что есть животных – правильно, а животным есть нас – нет. Однако на протяжении долгого периода в истории человечества люди были хищниками среднего уровня. До недавнего времени мы были существами, которые были и хищниками, и жертвами – если мы, но ели и нас.
Наша культура всячески подавляет этот факт, и заметить это можно в разных вещах.
Острая реакция на случаи, когда животные-хищники осмеливаются обращаться с человеком, как с мясом, является одним из примеров этого подавления – нас поражает сам факт того, что человеческая жизнь может быть закончена таким образом.
Другим примером является то, как мы отделяем себя от реальности происхождения нашей пищи: мясо животных часто предлагается нам в измененной форме – в виде фарша, колбас и чистой белой обескровленной куриной грудки.
Сельскохозяйственные животные – как их жизни, так и их неизбежные смерти – удалены из нашего поля зрения. Возросшая невидимость животных, которых мы используем в пищу, связана с жестокими промышленными методами ведения сельского хозяйства.
И, наконец, еще один пример – это то, как мы поступаем с человеческими трупами. Даже человеческая смерть скрыта от всего мира в больницах, и мы не можем стать пищей для червей, если умрем «естественным образом». Вместо этого трупы сжигаются, забальзамируются или, по крайней мере, хоронятся в земле, которая нисколько не связана с производством продуктов питания. Таким образом, люди не могут стать источниками удобрений, и наши связи с пищевой цепью разрываются.
Возможно, именно поэтому современный человек борется за поиски смысла и против смерти. В книге постгуманистического философа Донны Харрауэй «Когда встречаются виды» делается попытка принять и поставить на передний план нашу связь с другими живыми существами, и это идет вразрез с тенденцией людей думать о собственной жизни как о единственно важной и значимой.
Помня о том, что мы являемся частью природы, мы должны помнить и то, что когда-нибудь умрем. Однако также мы должны помнить, что от смерти неизбежно рождается новая жизнь. И даже если она не человеческая – без нее не было бы и нас.
Вероника Кузьмина
Источник: The Conversation